Много профессий интересных, но остановимся, на этот раз, на профессии конструктор

Профессия – конструктор

Задумывались ли вы, покупая очередной продукт технического прогресса, будь-то стол, телевизор, смеситель для ванной комнаты или даже очередная блузка из последней коллекции от известного дизайнера, кто разработал и дал жизнь подобному творению? Вероятно, нет. Конструктор – инженер, разработчик, проектировщик, модельер, конструктор мебели, инженер–строитель, конструктор автомобилей. Все они представители этой уникальной и творческой профессии.

Куда пойти учиться

Специалистов в зависимости от специализации и выбранного направления готовят технические вузы. Только Москва предлагает распахнуть свои двери в два десятка альма-матер. Лидером на сегодня является МГТУ им. Н.Э. Баумана. Не менее престижен МГСУ. Профилирующие предметы: физика, теоретическая механика, сопротивление материалов, высшая математика, техническое черчение, конструкционные материалы и т.д. Гуманитарием здесь будет явно не интересно.

Необходимые качества конструктора

В профессии конструктора, особенно инженерных специальностей, зачастую приходится решать трудоемкие, интеллектуальные задачи. Поэтому острый и аналитический склад ума будет, как нельзя кстати. Без твердых знаний технико-экономических расчетов и методов проектирования также не обойтись. Для инженера-конструктора зданий, необходимым условием будет знание и умение пользоваться компьютером, определенным набором программ: MS Word, SCAD, ING+, Exel, REVIT и др.

Впередсмотрящий

Конечный продукт деятельности конструктора появляется не за один день. Сложности разработки и проектирования, проведение расчетов и анализ, многие другие рабочие факторы не должны повлиять на актуальность и применение спустя годы. Профессия конструктор обязывает смотреть далеко вперед. Ведь не зря их не редко называют впередсмотрящий.

Море тоски

И тщетно плещется вода,
О камни разбиваясь в брызги.
И моряков тонувших писки
Расслышать можно иногда.

Но как бы не старалось море
Себя всю выплеснуть из берегов,
Впитаться в залежи песков
И целиком исчезнуть вскоре,

Оно не выберется дальше мели.
И чья же, спросите, вина,
Что нет мучениям конца?
Не моряков же, в самом деле...

Да, тщетно плещется тоска, 
О сердце больно разбиваясь.
Во тьме своей топить пытаясь
Твои последние слова.

Я не могу поверить, боже!
И ты утонешь в моём море,
В пучине, что прозвали горем?
Я слышу крик твой у себя под кожей.

Мой милый, я прошу, борись!
Не погибай во мне, тем морякам подобно.
Хоть ты мне сделал очень больно.
Но я бы бросила тебе спасательную нить.

С тобою я смогла уплыть
От всех болезненных страданий,
Остановить волну метаний
И над водой легко парить.

А море начало мелеть,
И я свободнее дышала.
Ведь грудь мою мне больше не сжимала
Губительной печали сеть.

Но всё вернулось с новой мощью.
И нет спасенья тем несчастным,
Кто на` берег ступил опасный.
Ждёт гибель всех под этой толщей.

И снова тема будущей профессии 

ВЫ — УПРАВЛЯЮЩИЙ ПЕРСОНАЛО

В современной англоязычной деловой практике профессия, о которой мы говорим, называется human resource manager, сокращенно HRM, а еще сокращеннее — просто HR. Отечественным специалистам этот термин вместе с аббревиатурами страшно понравились и вошли в моду.

По‑русски HR благородно произносится: «эйч‑ар». Но попробуйте прочесть вслух «HRM», не по буквам, а как слово: ХРМ! Фонетика русского языка этого не позволяет, придется вставить гласную, и у вас получится: «ХРЫМ».

Вообще говоря, жаргон наших управленцев сильно напоминает англо‑одесскую феню обитателей Брайтон‑Бич: «Мотя, заклозь виндовку, сквозит!». Ну не хочется мне быть ХРЫМом. Попробуем подыскать русскоязычные аналоги.

Первое и самое очевидное — «кадровик».

Что такое «кадровик»? Это отставной полковник или предпенсионного возраста тетя со склочным характером. Главные занятия: пьет чай,  ведет личные дела и карточки, ставит печати в трудовых книжках, пишет приказы об увольнениях и выговорах, собирает сплетни, выдает справки и участвует в интригах.

Если слово «кадровик» не вызывает у вас энтузиазма, давайте разберемся с «HRMом». В дословном переводе этот термин звучит как «управляющий человеческими ресурсами». При этом каждое слово из трех имеет важное значение.

«Управляющий» по‑английски будет manager, на русском языке позапрошлого века — приказчик, а на современном русском — менеджер.

То есть именно управлять  другими, а не только самим собой. У нас же принято называть менеджерами кого не попадя, видимо для поднятия профессионального престижа. Вроде как «оператор машинного доения». Вот и получается: человек, управляющий корпорацией в 20 тысяч сотрудников, — менеджер, и человек, сидящий на телефоне и принимающий заказы, — тоже менеджер. Поди тут разберись.

Мораль такая: все‑таки мы с вами управляем,  в этом наша миссия в организации. Поэтому я предлагаю вам называться управляющими.

Второе слово — «human»  по‑английски звучит элегантно и вызывает ассоциации с чем‑то гуманистическим.

Третье слово — resource по‑русски означает то же самое: ресурсы. Кадры и персонал — это штатный состав предприятия.

Мечтаете ли вы о «звездной» карьере?

Если нет, то правильно делаете. «Звездная» карьера светит управляющему персоналом лишь в достаточно крупной организации (с тысячами сотрудников), притом, если ее высшее руководство достаточно «продвинуто», чтобы оценить вашу роль.

Знаете ли вы, какие профессии психологи считают самыми нервными?

Отвечу сразу: профессии коммуникативные, то есть требующие постоянного общения с людьми.

Готовы ли вы ежедневно проводить собеседования с тремя‑пятью кандидатами на работу, а в промежутках получать инструкции от начальства, приводить в чувство злостного «опоздуна», одного уволить, другого поздравить с днем рождения, а на десерт побеседовать с начальником отдела о прохождении испытательного срока новым менеджером?

Вы по натуре спринтер или стайер? То есть вам удобнее добиваться результата за счет мощного «рывка» или за счет размеренного «выкладывания» на пути к цели с разгонами и торможениями? В первом случае управление персоналом не для вас: здесь спринтерский стиль не дает результата. Зато во втором — эта та работа, какую вам надо.

Нравится ли вам быть постоянно нужным, находиться в курсе событий и в центре внимания окружающих? Если да, то эта профессия для вас, ибо, для кого‑то это бремя, а для кого‑то, наоборот, смысл существования.

Я хочу сказать этим, что, хотя ремесло это не сахар и не мед, в нем есть много привлекательных сторон, которые и придают ему столь широкую популярность. Кто предупрежден, тот вооружен.

Доброе утро. С вами гуманитарий. Как насчёт грустного и совсем коротенького стихотворения моего сочинения? Для начала решила показать вам вот такое небольшое и простенькое.

Заранее простите, если кому испорчу хорошее послепраздничное настроение.

***

 Представь, живу ещё и буду жить.

Последний раз я слышала, как тикают часы,
В вагоне поезда.
И стрелок троица,
Как только я покинула купе,
Остановилась для меня. И по сей день покоится.

Представь, дышу ещё и буду выдыхать.

Последний сердца стук. Последняя тетрадь
Исписана. Всё брошено в вагоне.
Нет, не было за мной погони.
Я уносилась от себя, но не успела убежать.

Представь, всё так, ещё живу.

Клянусь, я думала, что без души умру.
Она отмучилась, а я осталась.
Послушай, что тебе скажу:
Со мной нет жизни никому.
Со мною жизнь всегда кончалась.

Два сердца как-то повстречались. 
Она — спокойный человек, а он — бунтарь.
Они бы долго не встречались:
Она — гуманитарий, он — технарь.

Пусть даже вкусы где-то совпадают,
Но это не поможет, ведь она всегда
Дискриминантом корни вычисляет, 
Виета отрекая навсегда.

А он ей звОнит, дарит ей тортЫ,
Зимой ей говорит: «одень ты шапку на себя „
Так знайте, изначально сожжены мосты.
У чувств гуманитария и технаря.

Автор неизвестен (взято с просторов интернета)

Всех предстаительниц прекрасной половины человечеста, мы (технарь и гуманитарий) поздравляем с весенним праздником, с женским днём. Пусть озаряються лучезарными улыбками ваши лица, каждый день дарит добро, заботу и ласку. Миллионы тюльпанов, тысячи мимоз пускай в этот день падут к вашим ногам.

Ура! Ура! Гуманитарий снова с вами 

Я провела небольшое расследование и узнала о многих ну весьма необычных профессиях, которые можно получить в университете. Представляю вашему вниманию этот список:

1 место: Специалист в области поп-культуры.

Студенты, которым и во время учёбы не хочется отвлекаться от телевидения,кино и всякого глянца, могут получить степень бакалавра по специальности«поп-культура» в Университете Боулинг Грин в американском штате Огайо. Годы учёбы эти молодые люди тратят на изучение телешоу, кино, автомобилей, музыки, музеев, биографий знаменитостей, видов досуга, журналов и многого другого, что может иметь отношение к современной популярной культуре и её истории. Выпускники чаще всего строят свои карьеры в рекламном бизнесе, связях с общественностью, журналистике, библиотечной и музейной работе.

2 место: Персональная няня

Университет Сулливана (Кентукки) предлагает получить диплом профессиональной персональной няни. На занятиях по специальности студентам объясняют все премудрости ухода за маленькими детьми, приготовлению детских смесей и тому, как правильно строить отношения с родителями и их чадами.

3 место: Оружейник

Колледж Лассена (Калифорния) предлагает студентам курс обучения всем видам оружия, с упором на огнестрельное оружие и его реставрацию. Среди предметов: «Основы стрельбы из винтовки», «Безопасность при обращении с огнестрельным оружием», «Установка оптического визира и визира-искателя».

4 место: Специалист по брожению

Университет Аппалачи (Северная Каролина) даёт студентам возможность в прямом смысле специализироваться на пиве и вине. Молодые люди изучают все тонкости ферментации и производства спиртных напитков. У учебного заведения имеется даже собственный пивоваренный заводик, где у будущих специалистов есть возможность попробовать свои силы в создании новых рецептов. 

5 место: Специалист по принятию решений

Профессионалов в области принятия решений готовят в Университете Индианы. Эти специалисты должны консультировать бизнесменов, помогая находить единственно правильное решение в сложной ситуации. Основное внимание в курсе обучения уделяется построению математических моделей и аналитических рассуждений, касающихся решения таких задач, как, например, организация канала поставок, использование информационных технологий, маркетинг и т.д. 

6 место: Специалист по «Битлз»

Университет Ливерпуля (Англия) предлагает фанатам Битлз получить высшее образование, изучая всё, что связано с Джоном, Полом, Джорджем и Ринго. В списке учебных дисциплин «Ливерпуль и творчество Битлз», «Музыковедение и Битлз».

7 место: Специалист по аукционированию

Специалистов по торговле на аукционе выпускают в колледже города Гаррисберг (Пенсильвания). Кроме всего прочего, здесь учат разным способам определения истинной стоимости вещей, объясняют, как организовывать торги и проводить аукционы. 

А вы бы хотели обучиться одной из этих специальностей?

Тетраптих 

Вашу мысль,
мечтающую на размягченном мозгу,
как выжиревший лакей на засаленной кушетке,
буду дразнить об окровавленный сердца лоскут:
досыта изъиздеваюсь, нахальный и едкий.

У меня в душе ни одного седого волоса,
и старческой нежности нет в ней!
Мир огромив мощью голоса,
иду — красивый,
двадцатидвухлетний.

Нежные!
Вы любовь на скрипки ложите.
Любовь на литавры ложит грубый.
А себя, как я, вывернуть не можете,
чтобы были одни сплошные губы!

Приходите учиться -
из гостиной батистовая,
чинная чиновница ангельской лиги.

И которая губы спокойно перелистывает,
как кухарка страницы поваренной книги.

Хотите -
буду от мяса бешеный
— и, как небо, меняя тона -
хотите -
буду безукоризненно нежный,
не мужчина, а — облако в штанах!

Не верю, что есть цветочная Ницца!
Мною опять славословятся
мужчины, залежанные, как больница,
и женщины, истрепанные, как пословица.

1

Вы думаете, это бредит малярия?

Это было,
было в Одессе.

«Приду в четыре»,- сказала Мария.
Восемь.
Девять.
Десять.

Вот и вечер
в ночную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.

В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.

Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!

Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце — холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.

И вот,
громадный,
горблюсь в окне,
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая -
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любеночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.

Еще и еще,
уткнувшись дождю
лицом в его лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.

Полночь, с ножом мечась,
догнала,
зарезала,-
вон его!

Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.

В стеклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.

Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерется рот.
Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот,-
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.

Рухнула штукатурка в нижнем этаже.

Нервы -
большие,
маленькие,
многие!-
скачут бешеные,
и уже

у нервов подкашиваются ноги!

А ночь по комнате тинится и тинится,-
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.

Двери вдруг заляскали,
будто у гостиницы
не попадает зуб на зуб.

Вошла ты,
резкая, как «нате!»,
муча перчатки замш,
сказала:
«Знаете -
я выхожу замуж».

Что ж, выходите.
Ничего.
Покреплюсь.
Видите — спокоен как!
Как пульс
покойника.

Помните?
Вы говорили:
«Джек Лондон,
деньги,
любовь,
страсть»,-
а я одно видел:
вы — Джоконда,
которую надо украсть!

И украли.

Опять влюбленный выйду в игры,
огнем озаряя бровей загиб.
Что же!
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!

Дразните?
«Меньше, чем у нищего копеек,
у вас изумрудов безумий».
Помните!
Погибла Помпея,
когда раздразнили Везувий!

Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,-
а самое страшное
видели -
лицо мое,
когда
я
абсолютно спокоен?

И чувствую -
«я»
для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо.

Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле,-
ему уже некуда деться.

Каждое слово,
даже шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.

Люди нюхают -
запахло жареным!
Нагнали каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезненные бочками выкачу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Не выскочишь из сердца!

На лице обгорающем
из трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.

Мама!
Петь не могу.
У церковки сердца занимается клирос!

Обгорелые фигурки слов и чисел
из черепа,
как дети из горящего здания.
Так страх
схватиться за небо
высил
горящие руки «Лузитании».

Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвется с пристани.
Крик последний,-
ты хоть
о том, что горю, в столетия выстони!

2

Славьте меня!
Я великим не чета.
Я над всем, что сделано,
ставлю «nihil».

Никогда
ничего не хочу читать.
Книги?
Что книги!

Я раньше думал -
книги делаются так:
пришел поэт,
легко разжал уста,
и сразу запел вдохновенный простак -
пожалуйста!
А оказывается -
прежде чем начнет петься,
долго ходят, размозолев от брожения,
и тихо барахтается в тине сердца
глупая вобла воображения.
Пока выкипячивают, рифмами пиликая,
из любвей и соловьев какое-то варево,
улица корчится безъязыкая -
ей нечем кричать и разговаривать.

Городов вавилонские башни,
возгордясь, возносим снова,
а бог
города на пашни
рушит,
мешая слово.

Улица муку молча перла.
Крик торчком стоял из глотки.
Топорщились, застрявшие поперек горла,
пухлые taxi и костлявые пролетки
грудь испешеходили.

Чахотки площе.
Город дорогу мраком запер.

И когда -
все-таки!-
выхаркнула давку на площадь,
спихнув наступившую на горло паперть,
думалось:
в хорах архангелова хорала
бог, ограбленный, идет карать!

А улица присела и заорала:
«Идемте жрать!»

Гримируют городу Круппы и Круппики
грозящих бровей морщь,
а во рту
умерших слов разлагаются трупики,
только два живут, жирея -
«сволочь»
и еще какое-то,
кажется, «борщ».

Поэты,
размокшие в плаче и всхлипе,
бросились от улицы, ероша космы:
«Как двумя такими выпеть
и барышню,
и любовь,
и цветочек под росами?»

А за поэтами -
уличные тыщи:
студенты,
проститутки,
подрядчики.

Господа!
Остановитесь!
Вы не нищие,
вы не смеете просить подачки!

Нам, здоровенным,
с шагом саженьим,
надо не слушать, а рвать их -
их,
присосавшихся бесплатным приложением
к каждой двуспальной кровати!

Их ли смиренно просить:
«Помоги мне!»
Молить о гимне,
об оратории!
Мы сами творцы в горящем гимне -
шуме фабрики и лаборатории.

Что мне до Фауста,
феерией ракет
скользящего с Мефистофелем в небесном паркете!
Я знаю -
гвоздь у меня в сапоге
кошмарней, чем фантазия у Гете!

Я,
златоустейший,
чье каждое слово
душу новородит,
именинит тело,
говорю вам:
мельчайшая пылинка живого
ценнее всего, что я сделаю и сделал!

Слушайте!
Проповедует,
мечась и стеня,
сегодняшнего дня крикогубый Заратустра!
Мы
с лицом, как заспанная простыня,
с губами, обвисшими, как люстра,
мы,
каторжане города-лепрозория,
где золото и грязь изъязвили проказу,-
мы чище венецианского лазорья,
морями и солнцами омытого сразу!

Плевать, что нет
у Гомеров и Овидиев
людей, как мы,
от копоти в оспе.
Я знаю -
солнце померкло б, увидев
наших душ золотые россыпи!

Жилы и мускулы — молитв верней.
Нам ли вымаливать милостей времени!
Мы -
каждый -
держим в своей пятерне
миров приводные ремни!

Это взвело на Голгофы аудиторий
Петрограда, Москвы, Одессы, Киева,
и не было ни одного,
который
не кричал бы:
«Распни,
распни его!»
Но мне -
люди,
и те, что обидели -
вы мне всего дороже и ближе.

Видели,
как собака бьющую руку лижет?!

Я,
обсмеянный у сегодняшнего племени,
как длинный
скабрезный анекдот,
вижу идущего через горы времени,
которого не видит никто.

Где глаз людей обрывается куцый,
главой голодных орд,
в терновом венце революций
грядет шестнадцатый год.

А я у вас — его предтеча;
я — где боль, везде;
на каждой капле слезовой течи
распял себя на кресте.
Уже ничего простить нельзя.
Я выжег души, где нежность растили.
Это труднее, чем взять
тысячу тысяч Бастилий!

И когда,
приход его
мятежом оглашая,
выйдете к спасителю -
вам я
душу вытащу,
растопчу,
чтоб большая!-
и окровавленную дам, как знамя.

3

Ах, зачем это,
откуда это
в светлое весело
грязных кулачищ замах!

Пришла
и голову отчаянием занавесила
мысль о сумасшедших домах.

И -
как в гибель дредноута
от душащих спазм
бросаются в разинутый люк -
сквозь свой
до крика разодранный глаз
лез, обезумев, Бурлюк.
Почти окровавив исслезенные веки,
вылез,
встал,
пошел
и с нежностью, неожиданной в жирном человеке
взял и сказал:
«Хорошо!»
Хорошо, когда в желтую кофту
душа от осмотров укутана!
Хорошо,
когда брошенный в зубы эшафоту,
крикнуть:
«Пейте какао Ван-Гутена!»

И эту секунду,
бенгальскую,
громкую,
я ни на что б не выменял,
я ни на...

А из сигарного дыма
ликерною рюмкой
вытягивалось пропитое лицо Северянина.

Как вы смеете называться поэтом
и, серенький, чирикать, как перепел!
Сегодня
надо
кастетом
кроиться миру в черепе!

Вы,
обеспокоенные мыслью одной -
«изящно пляшу ли»,-
смотрите, как развлекаюсь
я -
площадной
сутенер и карточный шулер.

От вас,
которые влюбленностью мокли,
от которых
в столетия слеза лилась,
уйду я,
солнце моноклем
вставлю в широко растопыренный глаз.

Невероятно себя нарядив,
пойду по земле,
чтоб нравился и жегся,
а впереди
на цепочке Наполеона поведу, как мопса.

Вся земля поляжет женщиной,
заерзает мясами, хотя отдаться;
вещи оживут -
губы вещины
засюсюкают:
«цаца, цаца, цаца!»

Вдруг
и тучи
и облачное прочее
подняло на небе невероятную качку,
как будто расходятся белые рабочие,
небу объявив озлобленную стачку.

Гром из-за тучи, зверея, вылез,
громадные ноздри задорно высморкая,
и небье лицо секунду кривилось
суровой гримасой железного Бисмарка.

И кто-то,
запутавшись в облачных путах,
вытянул руки к кафе -
и будто по-женски,
и нежный как будто,
и будто бы пушки лафет.

Вы думаете -
это солнце нежненько
треплет по щечке кафе?
Это опять расстрелять мятежников
грядет генерал Галифе!

Выньте, гулящие, руки из брюк -
берите камень, нож или бомбу,
а если у которого нету рук -
пришел чтоб и бился лбом бы!

Идите, голодненькие,
потненькие,
покорненькие,
закисшие в блохастом грязненьке!
Идите!

Понедельники и вторники
окрасим кровью в праздники!
Пускай земле под ножами припомнится,
кого хотела опошлить!
Земле,
обжиревшей, как любовница,
которую вылюбил Ротшильд!

Чтоб флаги трепались в горячке пальбы,
как у каждого порядочного праздника -
выше вздымайте, фонарные столбы,
окровавленные туши лабазников.

Изругивался,
вымаливался,
резал,
лез за кем-то
вгрызаться в бока.

На небе, красный, как марсельеза,
вздрагивал, околевая, закат.

Уже сумасшествие.

Ничего не будет.

Ночь придет,
перекусит
и съест.
Видите -
небо опять иудит
пригоршнью обгрызанных предательством звезд?

Пришла.
Пирует Мамаем,
задом на город насев.
Эту ночь глазами не проломаем,
черную, как Азеф!

Ежусь, зашвырнувшись в трактирные углы,
вином обливаю душу и скатерть
и вижу:
в углу — глаза круглы,-
глазами в сердце въелась богоматерь.

Чего одаривать по шаблону намалеванному
сиянием трактирную ораву!
Видишь — опять
голгофнику оплеванному
предпочитают Варавву?

Может быть, нарочно я
в человечьем месиве
лицом никого не новей.
Я,
может быть,
самый красивый
из всех твоих сыновей.

Дай им,
заплесневшим в радости,
скорой смерти времени,
чтоб стали дети, должные подрасти,
мальчики — отцы,
девочки — забеременели.

И новым рожденным дай обрасти
пытливой сединой волхвов,
и придут они -
и будут детей крестить
именами моих стихов.

Я, воспевающий машину и Англию,
может быть, просто,
в самом обыкновенном Евангелии
тринадцатый апостол.

И когда мой голос
похабно ухает -
от часа к часу,
целые сутки,
может быть, Иисус Христос нюхает
моей души незабудки.

4

Мария! Мария! Мария!
Пусти, Мария!
Я не могу на улицах!
Не хочешь?
Ждешь,
как щеки провалятся ямкою
попробованный всеми,
пресный,
я приду
и беззубо прошамкаю,
что сегодня я
«удивительно честный».

Мария,
видишь -
я уже начал сутулиться.

В улицах
люди жир продырявят в четырехэтажных зобах,
высунут глазки,
потертые в сорокгодовой таске,-
перехихикиваться,
что у меня в зубах
— опять!-
черствая булка вчерашней ласки.

Дождь обрыдал тротуары,
лужами сжатый жулик,
мокрый, лижет улиц забитый булыжником труп,
а на седых ресницах -
да!-
на ресницах морозных сосулек
слезы из глаз -
да!-
из опущенных глаз водосточных труб.

Всех пешеходов морда дождя обсосала,
а в экипажах лощился за жирным атлетом атлет;
лопались люди,
проевшись насквозь,
и сочилось сквозь трещины сало,
мутной рекой с экипажей стекала
вместе с иссосанной булкой
жевотина старых котлет.

Мария!
Как в зажиревшее ухо втиснуть им тихое слово?
Птица
побирается песней,
поет,
голодна и звонка,
а я человек, Мария,
простой,
выхарканный чахоточной ночью в грязную руку Пресни.

Мария, хочешь такого?
Пусти, Мария!
Судорогой пальцев зажму я железное горло звонка!

Мария!

Звереют улиц выгоны.
На шее ссадиной пальцы давки.

Открой!

Больно!

Видишь — натыканы
в глаза из дамских шляп булавки!

Пустила.

Детка!
Не бойся,
что у меня на шее воловьей
потноживотые женщины мокрой горою сидят,-
это сквозь жизнь я тащу
миллионы огромных чистых любовей
и миллион миллионов маленьких грязных любят.
Не бойся,
что снова,
в измены ненастье,
прильну я к тысячам хорошеньких лиц,-
«любящие Маяковского!»-
да ведь это ж династия
на сердце сумасшедшего восшедших цариц.

Мария, ближе!

В раздетом бесстыдстве,
в боящейся дрожи ли,
но дай твоих губ неисцветшую прелесть:
я с сердцем ни разу до мая не дожили,
а в прожитой жизни
лишь сотый апрель есть.

Мария!
Поэт сонеты поет Тиане,
а я -
весь из мяса,
человек весь -
тело твое просто прошу,
как просят христиане -
«хлеб наш насущный
даждь нам днесь».

Мария — дай!

Мария!
Имя твое я боюсь забыть,
как поэт боится забыть
какое-то
в муках ночей рожденное слово,
величием равное богу.

Тело твое
я буду беречь и любить,
как солдат,
обрубленный войною,
ненужный,
ничей,
бережет свою единственную ногу.
Мария -
не хочешь?
Не хочешь!

Ха!

Значит — опять
темно и понуро
сердце возьму,
слезами окапав,
нести,
как собака,
которая в конуру
несет
перееханную поездом лапу.

Кровью сердце дорогу радую,
липнет цветами у пыли кителя.
Тысячу раз опляшет Иродиадой
солнце землю -
голову Крестителя.

И когда мое количество лет
выпляшет до конца -
миллионом кровинок устелется след
к дому моего отца.

Вылезу
грязный (от ночевок в канавах),
стану бок о бок,
наклонюсь
и скажу ему на ухо:

— Послушайте, господин бог!
Как вам не скушно
в облачный кисель
ежедневно обмакивать раздобревшие глаза?
Давайте — знаете -
устроимте карусель
на дереве изучения добра и зла!

Вездесущий, ты будешь в каждом шкапу,
и вина такие расставим по столу,
чтоб захотелось пройтись в ки-ка-пу
хмурому Петру Апостолу.
А в рае опять поселим Евочек:
прикажи,-
сегодня ночью ж
со всех бульваров красивейших девочек
я натащу тебе.

Хочешь?

Не хочешь?

Мотаешь головою, кудластый?
Супишь седую бровь?
Ты думаешь -
этот,
за тобою, крыластый,
знает, что такое любовь?

Я тоже ангел, я был им -
сахарным барашком выглядывал в глаз,
но больше не хочу дарить кобылам
из сервской муки изваянных ваз.
Всемогущий, ты выдумал пару рук,
сделал,
что у каждого есть голова,-
отчего ты не выдумал,
чтоб было без мук
целовать, целовать, целовать?!

Я думал — ты всесильный божище,
а ты недоучка, крохотный божик.
Видишь, я нагибаюсь,
из-за голенища
достаю сапожный ножик.
Крыластые прохвосты!
Жмитесь в раю!
Ерошьте перышки в испуганной тряске!
Я тебя, пропахшего ладаном, раскрою
отсюда до Аляски!

Пустите!

Меня не остановите.

Вру я,
в праве ли,
но я не могу быть спокойней.
Смотрите -
звезды опять обезглавили
и небо окровавили бойней!

Эй, вы!
Небо!
Снимите шляпу!
Я иду!

Глухо.

Вселенная спит,
положив на лапу
с клещами звезд огромное ухо.

1914-1915

Дорогие читатели! Солнышко уже дружелюбно и радостно светит на синем небе, раздавая тепло обитателям деревень и городов, которым наскучили холодный снег и ледяные стужи.Весна уверенной походкой шагает по лесам и полям, несёт с собой радость тепла и надежду о любви. Поэтому  я (технарь) и мой соавтор (гуманитарий ) искренне хотим поздравить вас с началом весны, пожелать феерически прекрасного настроения, счастья, успехов! С первым марта! (И весенняя картинка с котиками. Кто их не любит, неправда ли?)